Зато в нашей тайгеМоскве литературный процесс творится привычно — окоченелыми пальцами по ледяным пупырышам клавиш. Пролистал ворох доставленных за время моего счастливого отсутствия литературных газет, вспомнил жуткий роман Елизарова Pasternak, и понял, наконец, что именно он обосрал поляну писательского шутера у Пелевина.
Когда я читал t, просто было ощущение, что ем однажды уже кем-то пережеванное, и не раз. А тут вдруг чётко и предметно напомнили, кем и где оно пережёвано в нынешнем сезоне, это сало известных оттенков.
Поэтому можете считать меня хоть постмодернистом, хоть Артемием Троицким. В моей жизни просто нет таких определяющих понятий, как постмодернизм, романтизм, реализм, классицизм и т. п. — усталый ответ покойного Егора Летова про поц-модернизм.
Кстати, интересно. И можно, хоть и трудно, померить. Поднимают ли эти постмодернистские гонева тиражи своим классикам, персонажам и первоисточникам? Заставляют ли думать и перепроверять? Много ль Скрынникова допечатали после «Опричника»... А после «Царя»?
