— Ему никогда, никогда не простится его отречение на станции Дно. Никогда. Но все равно, мы теперь научены горьким опытом и знаем, что спасти Россию может только монархия. Поэтому, если император мертв, да здравствует император! — Турбин крикнул и поднял стакан. Михаил Булгаков. «Белая гвардия»
Вот примерно так как-то.
Если вдуматься, Ельцин — фигура ничуть не менее сложная и трагическая, чем, например, Николай II. Обоих с одинаковым успехом одни упрекнут в неспособности сохранить существовавший при них строй; другие, напротив, припомнят все грехи и пороки этого строя. Те и другие будут бесплодно и беспомощно правы в своих упрёках. И ослеплены своей правотой.
